Кружащие в вихре нежные лепестки цветов, не зримые в потоке вечности.
НАЗВАНИЕ: История одного дня.
АВТОР: Ran Kydo
БЕТА: Yoru
ЖАНР: даже и не знаю.
РАЗМЕЩЕНИЕ: где угодно, но только с моего разрешения.
СТАТУС: закончен
ОТ АВТОРА: Писалось в бреду, так что если что-то будет не понятно не обращайте внимания.
читать дальше6:30.
Утро. Еще темно. Сейчас уже середина ноября и световой день стал короче. Ощущение, что сейчас ночь и мозг наотрез отказывает работать. Тупо сижу перед монитором компьютера и пытаюсь написать статью для студенческой газеты. В голове пусто, также пусто, как и на листе вордовского документа. И какой черт дернуло меня вступить в журналистский клуб? Теперь приходиться вылезать вон из кожи, чтобы написать что-то стоящее. Ну, какой из меня журналист?.. Вот ты всегда отличалась умением придумывать различные истории, и настолько правдоподобными они казались, словно происходили на самом деле. Ты бы справилась с этой статьей в миг, а мне же приходиться сидеть и, мучая мозг, писать о всякой ерунде, которую я даже не понимаю.
7:00.
На экране два предложения: «Личность и общество – социально-философская проблема, суть которой состоит в том, какие условия каждое исторически конкретное общество представляет для становления и развития личности. В какой мере деятельность личности сказывается на обществе, как увязываются интересы общества и личности…» Больше ничего. Полчаса и два предложения. Прогресс.
Когда зазвонил телефон, я, откинувшись на спинку стула, напевал песенку из аниме «Darker than Black». Песня помогала настроиться на рабочее настроение, самое время начать думать. Напевая мелодию песни, я подумал: «А не послать бы звонок к черту? Наконец в голове стали собираться слова, которые могли приобрести вид предложения и моя статья, была бы закончена. Трель телефонного аппарата, не прекращался еще минуту, а потом затих. Я облегченно вздохнул. В такое время не кому было мне звонить, поэтому причины подходить к телефону не было.
Сладко потянувшись, я собрался уже начать продолжить писать, но пальцы моих рук так и зависли над клавишами клавиатуры. Бешено трындя снова начал надрываться телефон. Я даже вздрогнул. Надо менять аппарат, иначе, когда-нибудь в один прекрасный день, он сведет меня с ума. Ну, кто же так усердно надрывается? Кому не спиться по утрам? Хотелось вырвать шнур телефона из розетки, и прекратить уже этот настойчивый телефонный звонок. Впрочем, пришлось сдаться: могла позвонить президент клуба - Мин, чтобы узнать, как продвигается дело со статьей. Дотошная девчонка, всегда лезет не в своё дело. И если она не получала ответы на свои безумные вопросы, приходилось туговато. Маленькая фурия, имела садистские наклонности и при малейшей оплошности строго наказывала за неповиновение. Эта была еще одна из причин, по которой я корил себя, что одним солнечным днем, проходя мимо столика журналистского клуба, взял приглашение о вступление в ряды молодых журналистов. Как же я был наивен. Теперь вот приходиться платить за несвоевременную работу мозга.
С гримасой раздражения на лице, я все же снял трубку.
- Привет, - услышал я женский голос с другого конца провода. Это звонила моя однокурсница и по совместительству подруга Риса.
- Привет, – ответил я.
- Ты уже проснулся? – продолжил голос.
- Да. Уже как час, – я отвечал нехотя и с раздражением, хотя причин сердиться на женский голос в трубке у меня не было.
- Ты сердишься? – спросила девушка.
- Нет, – соврал я. Риса замолчала. Я тоже молчал, продолжать разговор самому не хотелось, поэтому я ждал, когда девушка заговорит.
- Я была в больнице, – наконец, послышалось из трубки.
- И что? – если признаться, то в тот момент меня абсолютно не интересовало, что она делала и куда ходила. Наши отношения не были такими, какими были они у нас с тобой. Рядом с тобой я жил по-настоящему. Когда мы были вмести, я чувствовал вкус свободы, радовался краскам дня, и вообще жизнь казалась сказкой… настоящей сказкой с хорошим концом.
С Рисай же мы встречаемся, будто обязаны чем-то друг другу. Это я понял, когда мы перешли на второй год обучения в университете. Уже не было чувства легкости в наших отношениях, все больше казалась, что мы всего на всего выполняем свой долг друг перед другом. Это угнетало. Я хотел порвать с ней. Такая мысль стала посещать меня чаще, с тех пор как я осознал всю нелепость наших отношений. Но каждый раз меня что-то останавливало. Наверное, ты подумаешь я трус, раз не смог сразу объясниться с ней. Наверное, ты права. Я трус. Я был трусом, когда не смог побороть в себе чувство «плыть по течению». Лишь это чувство останавливала меня, раз и навсегда закончить этот спектакль.
Не услышав ответа на свой вопрос, я устав ждать, быстро попрощался с Рисой и положил трубку. Не хотелось забивать голову проблемами, которые меня не касались. Риса была самостоятельной девочкой и, если возникли проблемы, она могла решить их сама. А у меня впереди был нелегкий день, который сулил быть не только утомительным, но и опасным для моего мозга. Текст статьи вновь стал расплывчатым, и лишь отдельные фразы проплывали у меня перед глазами, упрямо отказываясь собираться в предложения. Момент был безнадежно упущен. Я завел руки за голову и потянулся. Ужасно хотелось кофе. Да, мне необходим был кофе. Говорят, что кофеин хорошо действует на мозг и активирует мозговую деятельность. Немедля больше, я пошел варить себе горячий напиток. Может тогда мой мозг, наконец, перестанет бунтовать и подпишет со мной перемирие, хотя бы для того, чтобы дописать статью.
Да, все-таки удивляешься, насколько может быть ужасен день, если он начинается с проблем. Никогда бы не подумал, что кофе может закончиться именно сегодня, именно сейчас, когда мне он был так необходим. Раздражение мое было вызвано тем, что кофе я пил редко. А баночка Nescaffe, что теперь я держал в руках, и которая бесстыжа была пуста, имелась в моей кухне, только потому, что Риса любила кофе. Даже в этом мы были разные. Риса обожала кофе, а я вот наоборот, любил чай; кофе же пил лишь, когда заканчивался чай, а идти в магазин было лень. Вот с тобой мы были в этом идентичны. Помнишь наши чаепития в беседке на заднем дворе твоего дома? Я даже сейчас помню тот сладкий аромат индийского чая, который ты всегда заваривала, когда я к тебе приходил. Яркое солнце, приятный аромат чая и ты рядом, сидящая со мной, ну разве не сказка? Тогда я думал, что именно чай делает нас ближе, что именно этот напиток является эликсиром любви, про который мы с тобой читали детских книжках, еще в младших классах. Но, все же, это оказалось всего-навсего сказкой, в которую я больше не верю.
Устало вздохнув, я закрыл крышку банки и выкинул ее в мусорное ведро. Поковырявшись в шкафу, я выудил из его недр чай. «Пить или не пить, вот в чем вопрос», - крутилось в голове. Несколько минут я бездумно рассматривал пакетик с чаем, потом все же решил сходить в магазин и купить кофе.
Надев куртку и сапоги, я вышел из дома. Погода была хорошей. Ярко светило солнце, недавно выпавший снег придавал свежесть, маленькие желторотики, прыгавшие с ветку на ветку, навевали чувство еще далекой весны. Глубоко втянув воздух ноздрями, я поплелся в магазин. Благо он находился не далеко. Думаю, это и было главным основанием, почему я все же выбрал кофе.
Зайдя в магазин, я встал в очередь. Для восьми часов утра было удивительно много народу, и у всех разом что-то закончилось. Люди закупали продукты, словно завтра наступит конец света, а еды обещали не давать. Продавец был весь в мыле, как загнанная лошадь он бегал из одного конца магазина в другой, поднося покупателю то, что он хотел. Да уж, ничего себе утречко.
Я стоял уже пятнадцать минут, но очередь не уменьшалась. Мне стало уже казаться, что я тут так и умру от жажды, и кофе мне положат в гроб как мое последнее желание. Когда я подумал об этом, стало веселее. Действительно, было бы прикольно умереть в магазине от жажды, и потом в виде духа приходить, снова и снова становиться в очередь, ожидая, когда подойдёт твой черед, заставить побегать взмыленную лошадь–продавца. Но, по-видимому, небеса были все-таки не настолько против меня, и уже через пять минут я, наконец, сказал продавцу, чего хочу. А еще через пять минут я, с довольной улыбкой, шел к себе домой писать свою гребанную статью.
Итак, кофе готов, голова проветрена и свежа. Теперь можно было писать дальше.
«В основе социальных теорий лежит идея неустранимости и вечности противоречия между обществом и личностью, взгляд на них как на некие самостоятельные целостности. Так, в рабовладельческом обществе, наряду с теориями Платона и Аристотеля, обосновывающими необходимость подчинения личности политическому целому – государству, существовали теории стоиков, скептиков, эпикурейцев, в которых власть государства рассматривалась как подавляющая, враждебная личности сила»… - и вот опять я застыл в оцепенении. Чертов аппарат, который должен служить людям во благо, медленно, но уверенно делал меня неврастеником. Уже не сдерживая себя, я резко снял трубку и практически прокричал в нее:
- Алло!
- И чего мы так кричим с утра пораньше? – послышался женский голос, который я ненавидел сейчас, больше чем свой чертов телефон. В представлении этой особы я думаю, нет необходимости. Это была наша президент Мина В.. Я сжал трубку так сильно, что если бы она была живой, то непременно завизжала бы от боли.
- Чего тебе надо? – вопросом на вопрос спросил я.
- Да вот решила узнать, как продвигаются дела? Не слишком ли сложная тема для тебя? – я слышал в каждом ее слове нотки надменности, насмешки, от которой меня всего затрясло. – Если ты не справляешься, ты только скажи и я в тот же миг освобожу тебя от непосильного труда. Ты, конечно, мне нравишься, очень нравишься, но ты уверен, что сможешь?
- Я все сделаю, только оставь меня в покое, – сдерживаясь из последних сил, чтобы раз и навсегда не поставить эту нахалку на место, выговорил я.
- Ну, вот и ладненько, – она тут же повесила трубку. Как же я хотел убить ее. Перерезать ей горло, повесить на осине как Иуду, утопить в океане, да вообще, наконец, освободить землю от этого чудовища.
Писать сейчас уже не имело смысла. Все мысли, все слова пропали. Я отшвырнул от себя собственные записи и откинулся на спинку кресла. Надо было снова настраиваться на волну, но вот радиочастоту моего настроя уже не вспомнить.
Да уж, день был еще тот. Было ощущение, что весь мир настроен против меня и моей статьи, которая никак не получалась. Посидев, подумав, я решил немного передохнуть. Я решил сходить в университет, чтобы поискать дополнительного материала для статьи.
Быстренько приняв душ и переодевшись в свежую, чистую одежду, я направился в университет. Ехать на автобусе не хотелось, поэтому я пошел пешком через переулки. К тому же идти было недалеко. Я взглянул на часы. Было 8:15. Самое время, что бы пойти в библиотеку. В это время там было мало народу, и позаниматься можно было спокойно. Я прибавил шагу.
Завернув на повороте, я остановился. Перед моим взглядом предстала ужасная картина. Три молодых парня окружив парнишку помоложе, толкали и задирали его. Но, по-видимому, для старших это был лишь разогрев, и словесная перепалка была лишь прелюдией. Один из троих, размахнувшись, он, со всей силы, ударил парнишку по лицу. Мгновенно из носа бедолаги брызнула кровь. Опьяненные чувством азарта, оставшиеся двое последовали примеру друга, и, не задумываясь о последствиях, стали наносить удары. Потеряв равновесие, молодой парень упал на землю, пытаясь из последних сил укрыть самые чувствительные места руками. Но обидчики были беспощадны. Удары наносились хаотично, с невероятной жестокостью. Я смотрел со стороны и не мог поверить, что это люди. Это были не лица людей, это были морды животных в момент охоты. В глазах плещет азарт, адреналин переполняет тело, чувство непобедимости затмевает разум. Я не моргаю. Хочу отвести глаза, но они меня не слушаются. Мысль о том, что бы вмешаться и помочь парнишке, почему-то не возникает у меня в голове. Я ощущаю в себе чувство отвращения, к этим троим, но и понимаю, что чувствую такую же неприязнь к пострадавшему. Этих троих я ненавидел, потому что они, воспользовавшись преимуществом, унижали более слабого. Пострадавшего парня, я презирал за ту слабость, которую он проявил, когда не смог защитить себя. Я, конечно же, сам себе противоречил. Как не крути, но у парня не было шансов противостоять, этим троим. Даже если он захотел бы, они бы все равно побили его. Но я не мог определиться, на чьей же стороне я был, поэтому ненавидел обе. Пока я наблюдал за происходящим, в голове проносились строки статьи. И на тот момент они показались мне такими глупыми и бессмысленными, что сама статья казалась глупой. Я писал о том, что общество и личность это одно целое. Но на деле все было иначе. Это личность создает общество, и общество будет таким, каким будет личность. Утверждать что личность и общество едины - полнейший абсурд. Если есть личность, то есть общество. Но общество будет существовать лишь, если этого захочет личность. А личность не самый лучший пример для формирования общества. Возможно, когда-то все те великие мыслители, которые писали про единство общества и личности были правы. Но время идет вперед и личность, и ее мировоззрение меняются. Наше нынешнее общество прогнило до основания, разложилось как труп, спрятанный убийцей. Повсюду совершаются преступления, всемирный терроризм поглощает мир. И все это результат деятельности личности.
Даже эти парни, которые никогда не задумывались об истине соотношения общества и личности, вносят в ее деформацию свою долю.
Ну, вот теперь меня понесло. Ты, наверное, удивлена, что я рассуждаю на такие темы? Ведь я всегда отмалчивался, когда ты пыталась втянуть меня в какой либо спор. Для тебя было интересно узнать мое мнение, а я всегда лишь отвечал: «Да, я тоже так думаю», «Да не все ли равно?» и т.д. Если честно, то я не знаю, почему именно сейчас я стал размышлять над этим. Возможно, статья так сильно повлияла на меня. А возможно потеря тебя, это дало толчок для размышления на глубокие философские темы.
Но стоять и думать на морозе я, конечно же, уже не мог. Руки и ноги начинали коченеть, а из носа потекли ручейки. Быстрым взглядом, окинув парней, которые, наконец, перестали колотить парнишку, я побежал по своим делам. До самого университета я уже не останавливался. Забежав в фае здания, я, уперевшись руками в колени, согнулся пополам, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Как я и ожидал, в здании было пусто. Быстренько поднявшись по лестнице на третий этаж, я оказался в библиотеке.
Мне всегда было интересно почему, когда приходишь в публичные читальни, в них всегда царит атмосфера чего-то таинственного, чего-то секретного, словно глубокое молчание, являлось заговором против всего человечества. Но это молчание, эта немного пугающая пустота, успокаивала меня. Казалась, что мир книг оживает и словно немое кино прокручивает кадры, из научной и художественной литературы. Раньше, еще, когда мы учились в младших классах, я помню, как приходил в школьную библиотеку, чтобы просто посидеть, послушать разговоры книг, их трепетный шелест на ветру. Так приятно просто тихо сидеть, жарким летним днем. Свет с улицы, проникая в помещение и отражаясь от зеркал, которые весели в библиотеке на противоположной стене, приносил ощущение легкости и упоения. Возможно, так выглядит рай, такой же светлый, теплый и успокаивающий.
Найдя подходящее место у окна, я сел за работу. Пролистывая одну книгу за другой, пробегая глазами журнал за журналом, я собирал материал для статьи. Так прошло около часа. Удовлетворенно потянувшись, я посмотрел на часы. Было 11:00. В желудке противно заурчало. Нужно было поесть. Собрав вещи, я направился в университетскую столовую. Еда была там не самого высшего качества и даже не среднего, но есть было можно. Конечно, если у тебя вместо желудка буровая машина, которая могла бы перемолоть все что угодно. Однако выбирать было не из чего. Поэтому, собравшись с силами и притупив в себе все чувства, я заказал рис с котлетой. Если бы ты видела что это такое, ты бы подумала что я пытаюсь прогрызть резиновую голошу. Хотя на вкус она была именно такой.
Взяв поднос с едой, я уселся за свободный столик у окна. Я всегда любил сидеть у окна и наблюдать, как мир живет своей жизнь, пока я замирал на какое-то время.
Приступать к еде сразу, я не стал. Не настолько я был голоден, чтобы набрасываться на еду, которую едой-то не назовешь. Я достал плеер и, воткнув в уши наушники, уставился в окно. Мимо проплывали силуэты людей, машин, автобусов. Все куда-то спешили, не замечая друг друга. Общество, это как большой улей, в нем постоянно бурлит жизнь, и люди словно пчелы, стремятся к своей единственной цели. Странно наблюдать за тем, что люди пытаются пробиться в жизни, при этом сами же ее и усложняя. Зачем придумывать различные нормы поведения в обществе, к чему устанавливать рамки общения, для чего существуют правила и законы? Люди сами строят общество и сами страдают от него. Общество это результат деятельности человека, это ее тень. Сколько бы человек не говорил о важности общества и борьбы с его нарушителями, все это бесполезно. Человек сам виновен в разложении общества.
Что-то я в последнее время только об этом и думаю. Нужно время от времени возвращаться к нормальной, человеческой жизни. Но какая тут жизнь, если каждый раз из тебя пытаются вытянуть всю душу. Развить эту мысль и пожаловаться самому себе, на то какая у меня паршивая жизнь, я не успел, так как в кармане моих штанов завибрировал телефон. Вынув одну ракушку наушника, я взял телефон. Звонила Риса. Интересно, что она скажет мне на этот раз? Было всегда забавно слышать от нее совсем не то, что ожидаешь. Непостоянство ее характера иногда веселило. Возможно, по этой причине я и стал встречаться с ней. А может я просто хотел найти, кого-то кто не был похож на тебя? Я этого не знаю, и разбираться в своих чувствах теперь, тоже был не намерен. Все было, как было и меня это устраивало.
Когда заиграла мелодия звонка, я нажал кнопку вызова и прислушался. Риса всегда заговаривала первой, поэтому я молчал. Но в этот раз она тоже молчала. Странно. Прошло три секунды, а она так и не произнесла ни слова, но я отчетливо слышал ее дыхание в трубке. Почему она молчит?
Все-таки я не выдержал.
- Риса! Алло! – позвал я. В ответ - молчание.
- Риса! – снова позвал я. – Что случилось? Ответь. Я знаю, что ты меня слышишь.
- Привет, – наконец ответила она.
- Почему молчишь? – опять короткое молчание. Но на этот раз не такое долгое.
- Просто не знала что сказать.
- Ты что-то хотела?
- Нет.
Весь разговор мне стал казаться, глупой игрой в молчанку. Она ничего не говорила, а я не пытался вытянуть из нее слова. Я вообще не понимал, зачем она мне звонит. Мы снова замолчали. Мы просто слушали дыханье друг друга. С одной стороны в этом было что-то эротическое, вслушиваться, как ее спокойное дыхание щекочет мне ухо. Мое возбужденное воображение само собой стало рисовать различные картины. Я видел, как она обнаженная подходит ко мне и садиться на колени. Мое вожделение явно проявлялось в вдруг ставших тесными штанах. Ее белоснежная кожа была такой нежной, словно под моими ладонями были воздушные облака. Я хотел ее прямо сейчас и прямо здесь. Хотелось окунуться в океан, который она мне открывала.
Я нервно сглотнул, в горле пересохло и слюна, словно пересохший ручеек, направилась к моему измученному голодом желудку. Ладони мои вспотели настолько, что на трубке остались маленькие капельки пота.
- Это все? – хриплым голосом спросил я.
- Я хотела с тобой встретиться.
- Зачем? – перспектива встречи меня не воодушевила. Нужно было дописывать статью, а если придет Риса, то не думаю, что смогу закончить ее к завтрашнему дню. Особенно после того, как только что возбудился, всего на всего от ее голоса.
- Да так просто, поговорить хотела. Ну, тогда ладно, пока, – я даже не успел слово вставить, как уже в трубке послышались короткие гудки.
Какого черта она звонила, если потом так резко оборвала разговор, который не понятно на какую тему шел. Иногда я никак не мог понять действия Рисы. Ну да ладно, сама во всем разберется, а мне еще предстоял долгий и неаппетитный разговор с моим завтраком. Или с обедом? Отложив телефон, предусмотрительно выключив его, я преступил к трапезе.
Я где-то читал, что при стрессе нервные клетки или как их называют по-научному, нейроны, тормозят свою деятельность и отдыхают. И при этом снижается активность всего мозга. Естественно, человек становиться раздражительным, в некоторых случая даже агрессивным. Все это я чувствовал в себе, когда, уже расслабившись, решил насладиться своей невкусной едой.
Резко оглянувшись на источник шума, я увидел его. Молодой парень с поникшим лицом и пустым взглядом смотрел на лежавший, на полу поднос. Это был Рун Мусаки, учился на отделение искусств в нашем университете. Поняв, что тем, кто побеспокоил меня, был именно Рун, я успокоился. Сердиться я на него не мог, потому что знал причину его состояния.
Я расскажу тебе его историю. Я хочу, что бы ты знала ее. И возможно поймешь, что по сравнению с нами его история действительна ужасна. Начну я свой рассказ с самого начала.
Рун Мусаки, родился 23 сентября в день празднования праздника Хиган. Если обратиться к памяти и покопаться в ней хорошенько, то на ум приходит, лишь одно определение этому дню. День осеннего равноденствия и уважения предкам. Если дословно перевести слово «хиган», то получается «тот берег», т.е. тот мир, куда ушли наши предки и где поселились их души. Да, не хотелось бы мне иметь что-то общее с такими праздниками. Возможно, именно дата рождения определила всю судьбу Руна.
Семья, в которой он родился, была очень богатой. Они занимались толи торговлей антиквариатом, толи просто имели большую финансовую компанию. Точно я не знаю, но поговаривали, что в три года Руна отправили в Европу, где он рос и учился. В тринадцать лет один знаменитый художник заметил в Руне большой талант и упросил родителей мальчика отдать его ему на попечение. Родители долго думали над таким предложением, с одной стороны все было бы просто замечательно: их сын - великий художник, покоривший весь мир. А с другой стороны семейные дела, которые после смерти родителей достались бы ему. Но, после долгих переговоров и просьб, дело было решено, и Рун поступил в закрытую школу при Оксфорде, по направлению «концептуальное искусство». Да, Рун был действительно одаренным ребенком. Его работы удивляли и восхищали даже самых строгих критиков.
Наверное, надо разъяснить, что такое концептуальное искусство, что бы ты поняла насколько это прекрасно. Сам я долго не мог понять, что он хочет рассказать в своих работах, пока не прочел гору материала.
Концептуальное искусство – от английского слова идея, общий замысел. Концептуальное искусство-это такое направление искусства, где фантазия художника не ограничивается какими-либо рамками или догматами. Можно сказать, что концептуальное искусство это молодой взгляд на живопись. Данное направление в художестве заимствует свои идеи из философии, феминизма, психоанализа, кино и политике.
Когда-то, читая это, я представлял себе лицо Руна и понимал, что это именно он. Его нельзя было понять, если ты не ощущаешь тех же чувств, что и он. Его работы всегда были наполнены тоской, одиночеством, грустью, но и в тоже время они несли какую-то близкую, родную теплоту. Когда я впервые увидел его работу, я был в шоке. Работа была выполнена в виде большого холста и изображения на нем. Я не могу сказать, что меня поразило больше, его стиль или манера исполнения. Меня удивила сама композиция изображенная им на огромном холсте. Одинокий человек, его силуэт, разносимый ветром. Все это было так проникновенно. Я чувствовал, как мой мозг запечатлеет каждый изгиб, каждый штрих на картине. Сам я не специалист в искусстве, а простой любитель, но даже мой не предвзятый взгляд уловил, то настроение, которое хотел передать художник. Именно после этой выставки я и познакомился с Руном. В то время он уже вновь вернулся домой к родителям и поступил в местный университет, хотя имел доступ в самые престижные университеты. Почему он так поступил, я не знаю, но я был рад, что познакомился с ним. Однако если говорить начистоту, то характер у него был несахарным. Возможно, все творческие люди такие. Иногда мы крепко ругались, и всегда была одна и та же проблема. Рун был эгоистичен и капризен, в нем брали вверх отрицательные черты характера. Именно по этой причине у него не было друзей. Но я все, же думал и верил, что он сможет подружиться с кем-то кроме меня.
Так прошел год. Однажды, я помню этот день даже сейчас, потому что он был очень важен для Руна, произошло что-то невообразимо замечательное. К нам в университет на факультет живописи, поступила молодая и очень красивая девушка. Мая Сако. Наша первая встреча произошла на совместной паре, по финансовому планированию. Спросишь, зачем художникам и журналистам такой предмет? Я отвечу: «Не знаю». Однако когда Мая вошла в аудиторию, она, словно стала ярче. От нее исходил такой теплый яркий свет, что мне показалось - к нам в аудиторию спустился ангел. Я не преувеличиваю относительно ее внешности. И это мнение не мужчины, который видит перед собой красивую женщину, а мнение человека, видящий перед собой другого человека. Она была грациозна и легка. Ее тело было идеально, даже под строгой, скрывающей практически все, одеждой. Я помню реакцию всей группы, на ее появление. Наступила тишина и больше тридцати пар глаз устремили свои взоры на нее. Я тоже замер. Она была такой красивой, и красота ее была не просто милой, а по-настоящему красивой. Ее голубые глаза, светились чистотой, добротой и как мне показалась, грустью. Пшеничного цвета волосы, развивались от небольшого ветерка, проникающего через открытое окно. Они завораживали. Хотелось прикоснуться к ним, почувствовать их запах, провести по лицу. Не знаю, почему но, мне показалась, что если я сейчас к ней прикоснусь, то она развеяться как лепестки сакуры, подхваченные ветром.
Мне стало интересно, кто она и как ее зовут. Конечно же, мои вопросы были удовлетворенны, потому как она спокойным, уверенным голосом назвала свое имя и свою будущую группу. Как же я был разочарован, когда выяснилось, что она перевелась на факультет живописи, а не на факультет журналистики.
И все же, я познакомился с ней. Мы очень быстро разговорились и подружились, и я решил пригласить ее к нам на вечеринку, которая готовилась в честь начала учебного года. Именно там они и познакомились. Рун и Мая.
Ты, наверное, помнишь сказку «Красавица и чудовище»? Тогда я подумал, что она именно про них. Рун был чудовищем: холодным, одиноким, гордым, не подпускающим к себе никого. А Мая - добрая, ласковая, красавица. Первые две минуты они просто смотрели друг на друга, и во взгляде каждого была искра, которая возможна и была искрой любви. Я был рад, что пригласил их обоих на эту вечеринку. Я понимал, что Мая сможет изменить Руна, он сможет быть другим.
Через полгода, состоялась очередная выставка Руна, в местном музее. И меня как члена журналистского клуба университета, в котором учиться знаменитость, отправили брать у него интервью. Перед тем как встретиться с самим Руном, я отправился в музей, чтобы посмотреть на картины. Как же я был удивлен, увидев вместо мрачных пейзажей, яркие и солнечные просторы. В каждой картине теперь присутствовали два человека. Молодой парень и молодая, красивая девушка. Это были они… Рун и Мая.
Тогда статься у меня вышла хорошая. Воодушевленный увиденным и услышанным от самого Руна, я писал и писал. В душе я радовался счастью этих двоих. Я был рад тому, что Рун, изменился. Не было уже того угрюмого, холодного, надменного богача. Мая смогла растопить в нем лед и проникнуть в самое сердце.
Однако судьба распорядилась иначе. Через полгода после выставки, Мая умерла от рака крови. Мир для Руна рухнул, разлетелся на мелкие кусочки, которые он уже не пытался собрать воедино. Наверное, вместе с Майей ушла какая-то часть души самого Руна. И это было видно по его картинам, на которых я вновь увидел одинокого человека.
После этой истории, я стал все больше и больше думать, о том, что в этом жестоком мире, нет ни чего, что могло быть вечным. Любовь Руна и Маи, была такой прекрасной, но не долговечной. Наша любовь была, идеальной, как мне казалась тогда. Но и она прошла. Почему? Почему все, что так дорого людям, проходит? Что заставляет, меняться людей? Зачем они рушат то, что у них есть? Вопросы, опять вопросы. Я думал, и думал, а ответ так и не приходил. Наверное, что бы понять любовь, нужно прожить не одну жизнь.
Видя сейчас перед собой, растерянного, убитого горем, Руна, я все больше запутывался во всех пониманиях, слова любовь. Это так сложно, даже сложнее той статьи, над которой я работаю. Непонимание, делает людей чужими. И сейчас я чувствовал насколько Рун, стал для меня чужим и далеким. Из-за чувства отдаленности, я не мог решить, что мне делать: помочь ему или, оставить в покое. Я прекрасно понимал, что для Руна, мои слова или же какая-то помощь, сейчас не будет, значит равным счетом ни чего. От этого мне стало тошно на душе. Противное чувство отвращения к самому себе, захлестнули меня. Подавляя поступающую тошноту, я отвернулся от Руна, и снова уставился в окно. Прости меня Рун...
На часах 12:00. Я снова у себя в квартире, и передо мной монитор компьютера. Руки словно заколдованные бегают по клавишам клавиатуры, а на экране смело, и быстро появляются слова. Вокруг тишина и покой, мысли собраны и упорядочены. В динамиках играет динамическая музыка Eiko Shimamiya. Абсолютно не представляю, сколько времени прошло, я просто пишу. Я словно хотел отгородиться от всего мира, забыться в материале статьи, которая, наконец, начала получаться. Пережитые мною сегодня события, глубоко запечатлелись у меня в мозгу, не давая покоя. Стремление убежать от них, теперь выливались в прекрасную работу над статьей.
Уже стемнело, плохо вижу клавиши, приходиться включить свет. Смотрю в нижний правый угол экрана компьютера, 18:45. Ого, сколько времени прошло. Целый день я потратил на то что бы написать статью. Однако я был рад, что она, наконец, была готова, и теперь можно было расслабиться. Но расслабившись и дав свободу мыслям, я снова вернулся к сегодняшнему утру. Меня опять затошнило. А может у меня просто проблемы с пищеварение? Я хотел так думать. Признавать свою жалкость, было больно и страшно…
И все же я был трусом. Я не смог помочь парню, которого избивали мальчишки старше него. Я не решился помочь своему другу, который нуждался во мне, и возможна мое внимание спасло бы его от не минуемого разрушения самого себя. Я действительно был жалок. Все это время я убегал от этого. Не хотел признавать свою трусость.… Наверное, это и есть настоящий я.
23:00. Ночь. Ее темнота и тихое дыханье, убаюкивает. И лишь ели слышный голос, и короткие фразы, рассеивают иллюзию спокойствия.
Из последних шести часов я практически ничего не помню, лишь пустой длинный коридор больницы, и то, как я сломя голову мчусь по нему. Как бы я потом не старался вспомнить что со мной было, после того как я закончил статью, вспомнить что-либо, так и не получилось. Голова словно в тумане, а на душе тяжело. Последнее что я помню, это, как проснувшись, я в полусне ответил на звонок. Звонили с мобильного Рисы, но эта была не она. Говорил мужчина. Я потер глаза, в попытке прийти в себя. Слов я его понимал, он что-то говорил, а я его не слышал. Лишь когда я услышал ее имя, меня словно током ударило. Я попросил его говорить громче и рассказать что случилось. Я не шевелился…Я не моргал…Я не дышал.… А потом этот пустой, длин коридор, который казался мне черной дырой, которая меня засасывала в никуда.
Я бежал и бежал, не чувствуя ни чего. Боли не было, чувств тоже. Когда приходит боль, человек, инстинктивно что бы защититься от нее, отключает все свои чувства - обаяние, осязание, слух, все. И я тоже отключил все в себе, что бы не чувствовать ни чего.
Риса…
Как же я был глуп и ничего не замечал…
Риса…
Почему ты сразу мне все не рассказала?
Риса…
Прости, что меня не было с тобой.…
Риса….
После встречи с тем самым врачом, который мне звонил, я абсолютно опустошенный сидел в коридоре на скамейки, и думал. В голове крутились его слова: она умерла, мне так жаль, примите мои соболезнования. Да к чему мне были его фальшивые соболезнования? Его слова были лишь пустым звуком, в темном коридоре больнице. Что он мог знать, про нас с Рисой? Ничего. Я и сам ни чего о нас не знал.
Теряя близкого человека, люди всегда, вспоминают различные истории из совместной жизни. А я не мог так. Мне не чего было вспоминать о Рисе. О тебе я мог думать чесами, и в памяти моей было столько замечательных моментов, из моей прошлой жизни, что хватило бы на целую книгу. А вот с Рисой у нас не было ни чего. Если припомнить все наши встречи и те моменты, когда мы были вмести, то возможно воспоминаний хватило бы всего - лишь на не большой альбом. Но мысль о том, что теперь ее нет, с жесточайшей силой давила на меня. Я думал, что по логике, ни чего такого я не должен чувствовать, ведь Риса, по сути, ни чего для меня не значила, лишь девушка для удовлетворения плотских желаний, но мне было больно...
Первые минуты спокойствия и шока прошли, уступив место боли и отчаянию. Мне казалась, что я остался абсолютно один на всей земле, что весь мир разрушен, а я единственный выживший. Наверное, именно так и чувствует себя Рун? Пустым, одиноким, несчастным, беспомощным, жалким…
В два часа ночи я вернулся домой, уставший, и изнуренный. Спать не хотелось, мне было даже страшно закрывать глаза. Образ Рисы, упрямо стоял перед глазами. Раздевшись, я залез на кровать с ногами и, подобрав их под себя, уставился в окно. Огни ночного города, ярко светили, отблески фонарей отражались на снегу, делая его кремовым. Город спал.…Как и Риса. Теперь она спала вечным сном…
Я все думал и думал, пытаясь разобраться в своих чувствах, а время все шло и шло, и незаметно для меня ночь сменилось утром. Яркий ослепительный шар, поднимался из-за горизонта, принося в этот мир новый день.
Когда взошло солнце, я понял.… Наконец понял, что чувствовал к Рисе. Я не испытывал к ней тех чувств, что и к тебе, все было на другом уровне.
И речь здесь шла не о том люблю ли я Рису, или нет. Дело было во мне. Именно я был причиной, почему ты ушла от меня, громко хлопнув дверью, почему Риса оставила меня в этом мире, а сама ушла в другой, куда я не смогу попасть. Я был тем, кто не смог забыть прошлое и жить настоящим. Даже сейчас, когда я пишу все это, я обращаюсь именно к тебе, к моему прошлому. Риса погибла из-за моих воспоминаний, которые следовали за мной как тень. Я думал это Руну необходимо измениться, но меняться нужно было не только ему. Всю жизнь я прожил как в бутылке, не давая возможности другим приникнуть в нее. Мое отрешенное состояние, привычка плыть по течению жизни, постоянная оглядка назад, и самое худшее, что было во мне, это желание вернуть все, что было у меня в прошлом. Даже Риса, была для меня чем-то абстрактным, не осязаемым, оттого что я боялся впустить ее к себе бутылку, в которой я прятался. Но теперь прятаться было не от кого. Я был один. Все оставили меня. Теперь я всего на всего один из миллиона членов общества, которое я так сильно ненавидел. Все мои рассуждение об обществе и личности, были прикрытием истинных чувств, которые я испытывал.
Последнее что я тебе хочу сказать, это то, что я ни когда не хотел быть тем, кем был на самом деле. Возможно, когда ты все это прочтешь, ты опять усмехнешься, и скажешь что я болван. Но именно этот болван не смог отказаться от прошлого, в котором была ты.
И таков конец моей истории, длиною в один день…
Конец.
АВТОР: Ran Kydo
БЕТА: Yoru
ЖАНР: даже и не знаю.
РАЗМЕЩЕНИЕ: где угодно, но только с моего разрешения.
СТАТУС: закончен
ОТ АВТОРА: Писалось в бреду, так что если что-то будет не понятно не обращайте внимания.
читать дальше6:30.
Утро. Еще темно. Сейчас уже середина ноября и световой день стал короче. Ощущение, что сейчас ночь и мозг наотрез отказывает работать. Тупо сижу перед монитором компьютера и пытаюсь написать статью для студенческой газеты. В голове пусто, также пусто, как и на листе вордовского документа. И какой черт дернуло меня вступить в журналистский клуб? Теперь приходиться вылезать вон из кожи, чтобы написать что-то стоящее. Ну, какой из меня журналист?.. Вот ты всегда отличалась умением придумывать различные истории, и настолько правдоподобными они казались, словно происходили на самом деле. Ты бы справилась с этой статьей в миг, а мне же приходиться сидеть и, мучая мозг, писать о всякой ерунде, которую я даже не понимаю.
7:00.
На экране два предложения: «Личность и общество – социально-философская проблема, суть которой состоит в том, какие условия каждое исторически конкретное общество представляет для становления и развития личности. В какой мере деятельность личности сказывается на обществе, как увязываются интересы общества и личности…» Больше ничего. Полчаса и два предложения. Прогресс.
Когда зазвонил телефон, я, откинувшись на спинку стула, напевал песенку из аниме «Darker than Black». Песня помогала настроиться на рабочее настроение, самое время начать думать. Напевая мелодию песни, я подумал: «А не послать бы звонок к черту? Наконец в голове стали собираться слова, которые могли приобрести вид предложения и моя статья, была бы закончена. Трель телефонного аппарата, не прекращался еще минуту, а потом затих. Я облегченно вздохнул. В такое время не кому было мне звонить, поэтому причины подходить к телефону не было.
Сладко потянувшись, я собрался уже начать продолжить писать, но пальцы моих рук так и зависли над клавишами клавиатуры. Бешено трындя снова начал надрываться телефон. Я даже вздрогнул. Надо менять аппарат, иначе, когда-нибудь в один прекрасный день, он сведет меня с ума. Ну, кто же так усердно надрывается? Кому не спиться по утрам? Хотелось вырвать шнур телефона из розетки, и прекратить уже этот настойчивый телефонный звонок. Впрочем, пришлось сдаться: могла позвонить президент клуба - Мин, чтобы узнать, как продвигается дело со статьей. Дотошная девчонка, всегда лезет не в своё дело. И если она не получала ответы на свои безумные вопросы, приходилось туговато. Маленькая фурия, имела садистские наклонности и при малейшей оплошности строго наказывала за неповиновение. Эта была еще одна из причин, по которой я корил себя, что одним солнечным днем, проходя мимо столика журналистского клуба, взял приглашение о вступление в ряды молодых журналистов. Как же я был наивен. Теперь вот приходиться платить за несвоевременную работу мозга.
С гримасой раздражения на лице, я все же снял трубку.
- Привет, - услышал я женский голос с другого конца провода. Это звонила моя однокурсница и по совместительству подруга Риса.
- Привет, – ответил я.
- Ты уже проснулся? – продолжил голос.
- Да. Уже как час, – я отвечал нехотя и с раздражением, хотя причин сердиться на женский голос в трубке у меня не было.
- Ты сердишься? – спросила девушка.
- Нет, – соврал я. Риса замолчала. Я тоже молчал, продолжать разговор самому не хотелось, поэтому я ждал, когда девушка заговорит.
- Я была в больнице, – наконец, послышалось из трубки.
- И что? – если признаться, то в тот момент меня абсолютно не интересовало, что она делала и куда ходила. Наши отношения не были такими, какими были они у нас с тобой. Рядом с тобой я жил по-настоящему. Когда мы были вмести, я чувствовал вкус свободы, радовался краскам дня, и вообще жизнь казалась сказкой… настоящей сказкой с хорошим концом.
С Рисай же мы встречаемся, будто обязаны чем-то друг другу. Это я понял, когда мы перешли на второй год обучения в университете. Уже не было чувства легкости в наших отношениях, все больше казалась, что мы всего на всего выполняем свой долг друг перед другом. Это угнетало. Я хотел порвать с ней. Такая мысль стала посещать меня чаще, с тех пор как я осознал всю нелепость наших отношений. Но каждый раз меня что-то останавливало. Наверное, ты подумаешь я трус, раз не смог сразу объясниться с ней. Наверное, ты права. Я трус. Я был трусом, когда не смог побороть в себе чувство «плыть по течению». Лишь это чувство останавливала меня, раз и навсегда закончить этот спектакль.
Не услышав ответа на свой вопрос, я устав ждать, быстро попрощался с Рисой и положил трубку. Не хотелось забивать голову проблемами, которые меня не касались. Риса была самостоятельной девочкой и, если возникли проблемы, она могла решить их сама. А у меня впереди был нелегкий день, который сулил быть не только утомительным, но и опасным для моего мозга. Текст статьи вновь стал расплывчатым, и лишь отдельные фразы проплывали у меня перед глазами, упрямо отказываясь собираться в предложения. Момент был безнадежно упущен. Я завел руки за голову и потянулся. Ужасно хотелось кофе. Да, мне необходим был кофе. Говорят, что кофеин хорошо действует на мозг и активирует мозговую деятельность. Немедля больше, я пошел варить себе горячий напиток. Может тогда мой мозг, наконец, перестанет бунтовать и подпишет со мной перемирие, хотя бы для того, чтобы дописать статью.
Да, все-таки удивляешься, насколько может быть ужасен день, если он начинается с проблем. Никогда бы не подумал, что кофе может закончиться именно сегодня, именно сейчас, когда мне он был так необходим. Раздражение мое было вызвано тем, что кофе я пил редко. А баночка Nescaffe, что теперь я держал в руках, и которая бесстыжа была пуста, имелась в моей кухне, только потому, что Риса любила кофе. Даже в этом мы были разные. Риса обожала кофе, а я вот наоборот, любил чай; кофе же пил лишь, когда заканчивался чай, а идти в магазин было лень. Вот с тобой мы были в этом идентичны. Помнишь наши чаепития в беседке на заднем дворе твоего дома? Я даже сейчас помню тот сладкий аромат индийского чая, который ты всегда заваривала, когда я к тебе приходил. Яркое солнце, приятный аромат чая и ты рядом, сидящая со мной, ну разве не сказка? Тогда я думал, что именно чай делает нас ближе, что именно этот напиток является эликсиром любви, про который мы с тобой читали детских книжках, еще в младших классах. Но, все же, это оказалось всего-навсего сказкой, в которую я больше не верю.
Устало вздохнув, я закрыл крышку банки и выкинул ее в мусорное ведро. Поковырявшись в шкафу, я выудил из его недр чай. «Пить или не пить, вот в чем вопрос», - крутилось в голове. Несколько минут я бездумно рассматривал пакетик с чаем, потом все же решил сходить в магазин и купить кофе.
Надев куртку и сапоги, я вышел из дома. Погода была хорошей. Ярко светило солнце, недавно выпавший снег придавал свежесть, маленькие желторотики, прыгавшие с ветку на ветку, навевали чувство еще далекой весны. Глубоко втянув воздух ноздрями, я поплелся в магазин. Благо он находился не далеко. Думаю, это и было главным основанием, почему я все же выбрал кофе.
Зайдя в магазин, я встал в очередь. Для восьми часов утра было удивительно много народу, и у всех разом что-то закончилось. Люди закупали продукты, словно завтра наступит конец света, а еды обещали не давать. Продавец был весь в мыле, как загнанная лошадь он бегал из одного конца магазина в другой, поднося покупателю то, что он хотел. Да уж, ничего себе утречко.
Я стоял уже пятнадцать минут, но очередь не уменьшалась. Мне стало уже казаться, что я тут так и умру от жажды, и кофе мне положат в гроб как мое последнее желание. Когда я подумал об этом, стало веселее. Действительно, было бы прикольно умереть в магазине от жажды, и потом в виде духа приходить, снова и снова становиться в очередь, ожидая, когда подойдёт твой черед, заставить побегать взмыленную лошадь–продавца. Но, по-видимому, небеса были все-таки не настолько против меня, и уже через пять минут я, наконец, сказал продавцу, чего хочу. А еще через пять минут я, с довольной улыбкой, шел к себе домой писать свою гребанную статью.
Итак, кофе готов, голова проветрена и свежа. Теперь можно было писать дальше.
«В основе социальных теорий лежит идея неустранимости и вечности противоречия между обществом и личностью, взгляд на них как на некие самостоятельные целостности. Так, в рабовладельческом обществе, наряду с теориями Платона и Аристотеля, обосновывающими необходимость подчинения личности политическому целому – государству, существовали теории стоиков, скептиков, эпикурейцев, в которых власть государства рассматривалась как подавляющая, враждебная личности сила»… - и вот опять я застыл в оцепенении. Чертов аппарат, который должен служить людям во благо, медленно, но уверенно делал меня неврастеником. Уже не сдерживая себя, я резко снял трубку и практически прокричал в нее:
- Алло!
- И чего мы так кричим с утра пораньше? – послышался женский голос, который я ненавидел сейчас, больше чем свой чертов телефон. В представлении этой особы я думаю, нет необходимости. Это была наша президент Мина В.. Я сжал трубку так сильно, что если бы она была живой, то непременно завизжала бы от боли.
- Чего тебе надо? – вопросом на вопрос спросил я.
- Да вот решила узнать, как продвигаются дела? Не слишком ли сложная тема для тебя? – я слышал в каждом ее слове нотки надменности, насмешки, от которой меня всего затрясло. – Если ты не справляешься, ты только скажи и я в тот же миг освобожу тебя от непосильного труда. Ты, конечно, мне нравишься, очень нравишься, но ты уверен, что сможешь?
- Я все сделаю, только оставь меня в покое, – сдерживаясь из последних сил, чтобы раз и навсегда не поставить эту нахалку на место, выговорил я.
- Ну, вот и ладненько, – она тут же повесила трубку. Как же я хотел убить ее. Перерезать ей горло, повесить на осине как Иуду, утопить в океане, да вообще, наконец, освободить землю от этого чудовища.
Писать сейчас уже не имело смысла. Все мысли, все слова пропали. Я отшвырнул от себя собственные записи и откинулся на спинку кресла. Надо было снова настраиваться на волну, но вот радиочастоту моего настроя уже не вспомнить.
Да уж, день был еще тот. Было ощущение, что весь мир настроен против меня и моей статьи, которая никак не получалась. Посидев, подумав, я решил немного передохнуть. Я решил сходить в университет, чтобы поискать дополнительного материала для статьи.
Быстренько приняв душ и переодевшись в свежую, чистую одежду, я направился в университет. Ехать на автобусе не хотелось, поэтому я пошел пешком через переулки. К тому же идти было недалеко. Я взглянул на часы. Было 8:15. Самое время, что бы пойти в библиотеку. В это время там было мало народу, и позаниматься можно было спокойно. Я прибавил шагу.
Завернув на повороте, я остановился. Перед моим взглядом предстала ужасная картина. Три молодых парня окружив парнишку помоложе, толкали и задирали его. Но, по-видимому, для старших это был лишь разогрев, и словесная перепалка была лишь прелюдией. Один из троих, размахнувшись, он, со всей силы, ударил парнишку по лицу. Мгновенно из носа бедолаги брызнула кровь. Опьяненные чувством азарта, оставшиеся двое последовали примеру друга, и, не задумываясь о последствиях, стали наносить удары. Потеряв равновесие, молодой парень упал на землю, пытаясь из последних сил укрыть самые чувствительные места руками. Но обидчики были беспощадны. Удары наносились хаотично, с невероятной жестокостью. Я смотрел со стороны и не мог поверить, что это люди. Это были не лица людей, это были морды животных в момент охоты. В глазах плещет азарт, адреналин переполняет тело, чувство непобедимости затмевает разум. Я не моргаю. Хочу отвести глаза, но они меня не слушаются. Мысль о том, что бы вмешаться и помочь парнишке, почему-то не возникает у меня в голове. Я ощущаю в себе чувство отвращения, к этим троим, но и понимаю, что чувствую такую же неприязнь к пострадавшему. Этих троих я ненавидел, потому что они, воспользовавшись преимуществом, унижали более слабого. Пострадавшего парня, я презирал за ту слабость, которую он проявил, когда не смог защитить себя. Я, конечно же, сам себе противоречил. Как не крути, но у парня не было шансов противостоять, этим троим. Даже если он захотел бы, они бы все равно побили его. Но я не мог определиться, на чьей же стороне я был, поэтому ненавидел обе. Пока я наблюдал за происходящим, в голове проносились строки статьи. И на тот момент они показались мне такими глупыми и бессмысленными, что сама статья казалась глупой. Я писал о том, что общество и личность это одно целое. Но на деле все было иначе. Это личность создает общество, и общество будет таким, каким будет личность. Утверждать что личность и общество едины - полнейший абсурд. Если есть личность, то есть общество. Но общество будет существовать лишь, если этого захочет личность. А личность не самый лучший пример для формирования общества. Возможно, когда-то все те великие мыслители, которые писали про единство общества и личности были правы. Но время идет вперед и личность, и ее мировоззрение меняются. Наше нынешнее общество прогнило до основания, разложилось как труп, спрятанный убийцей. Повсюду совершаются преступления, всемирный терроризм поглощает мир. И все это результат деятельности личности.
Даже эти парни, которые никогда не задумывались об истине соотношения общества и личности, вносят в ее деформацию свою долю.
Ну, вот теперь меня понесло. Ты, наверное, удивлена, что я рассуждаю на такие темы? Ведь я всегда отмалчивался, когда ты пыталась втянуть меня в какой либо спор. Для тебя было интересно узнать мое мнение, а я всегда лишь отвечал: «Да, я тоже так думаю», «Да не все ли равно?» и т.д. Если честно, то я не знаю, почему именно сейчас я стал размышлять над этим. Возможно, статья так сильно повлияла на меня. А возможно потеря тебя, это дало толчок для размышления на глубокие философские темы.
Но стоять и думать на морозе я, конечно же, уже не мог. Руки и ноги начинали коченеть, а из носа потекли ручейки. Быстрым взглядом, окинув парней, которые, наконец, перестали колотить парнишку, я побежал по своим делам. До самого университета я уже не останавливался. Забежав в фае здания, я, уперевшись руками в колени, согнулся пополам, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Как я и ожидал, в здании было пусто. Быстренько поднявшись по лестнице на третий этаж, я оказался в библиотеке.
Мне всегда было интересно почему, когда приходишь в публичные читальни, в них всегда царит атмосфера чего-то таинственного, чего-то секретного, словно глубокое молчание, являлось заговором против всего человечества. Но это молчание, эта немного пугающая пустота, успокаивала меня. Казалась, что мир книг оживает и словно немое кино прокручивает кадры, из научной и художественной литературы. Раньше, еще, когда мы учились в младших классах, я помню, как приходил в школьную библиотеку, чтобы просто посидеть, послушать разговоры книг, их трепетный шелест на ветру. Так приятно просто тихо сидеть, жарким летним днем. Свет с улицы, проникая в помещение и отражаясь от зеркал, которые весели в библиотеке на противоположной стене, приносил ощущение легкости и упоения. Возможно, так выглядит рай, такой же светлый, теплый и успокаивающий.
Найдя подходящее место у окна, я сел за работу. Пролистывая одну книгу за другой, пробегая глазами журнал за журналом, я собирал материал для статьи. Так прошло около часа. Удовлетворенно потянувшись, я посмотрел на часы. Было 11:00. В желудке противно заурчало. Нужно было поесть. Собрав вещи, я направился в университетскую столовую. Еда была там не самого высшего качества и даже не среднего, но есть было можно. Конечно, если у тебя вместо желудка буровая машина, которая могла бы перемолоть все что угодно. Однако выбирать было не из чего. Поэтому, собравшись с силами и притупив в себе все чувства, я заказал рис с котлетой. Если бы ты видела что это такое, ты бы подумала что я пытаюсь прогрызть резиновую голошу. Хотя на вкус она была именно такой.
Взяв поднос с едой, я уселся за свободный столик у окна. Я всегда любил сидеть у окна и наблюдать, как мир живет своей жизнь, пока я замирал на какое-то время.
Приступать к еде сразу, я не стал. Не настолько я был голоден, чтобы набрасываться на еду, которую едой-то не назовешь. Я достал плеер и, воткнув в уши наушники, уставился в окно. Мимо проплывали силуэты людей, машин, автобусов. Все куда-то спешили, не замечая друг друга. Общество, это как большой улей, в нем постоянно бурлит жизнь, и люди словно пчелы, стремятся к своей единственной цели. Странно наблюдать за тем, что люди пытаются пробиться в жизни, при этом сами же ее и усложняя. Зачем придумывать различные нормы поведения в обществе, к чему устанавливать рамки общения, для чего существуют правила и законы? Люди сами строят общество и сами страдают от него. Общество это результат деятельности человека, это ее тень. Сколько бы человек не говорил о важности общества и борьбы с его нарушителями, все это бесполезно. Человек сам виновен в разложении общества.
Что-то я в последнее время только об этом и думаю. Нужно время от времени возвращаться к нормальной, человеческой жизни. Но какая тут жизнь, если каждый раз из тебя пытаются вытянуть всю душу. Развить эту мысль и пожаловаться самому себе, на то какая у меня паршивая жизнь, я не успел, так как в кармане моих штанов завибрировал телефон. Вынув одну ракушку наушника, я взял телефон. Звонила Риса. Интересно, что она скажет мне на этот раз? Было всегда забавно слышать от нее совсем не то, что ожидаешь. Непостоянство ее характера иногда веселило. Возможно, по этой причине я и стал встречаться с ней. А может я просто хотел найти, кого-то кто не был похож на тебя? Я этого не знаю, и разбираться в своих чувствах теперь, тоже был не намерен. Все было, как было и меня это устраивало.
Когда заиграла мелодия звонка, я нажал кнопку вызова и прислушался. Риса всегда заговаривала первой, поэтому я молчал. Но в этот раз она тоже молчала. Странно. Прошло три секунды, а она так и не произнесла ни слова, но я отчетливо слышал ее дыхание в трубке. Почему она молчит?
Все-таки я не выдержал.
- Риса! Алло! – позвал я. В ответ - молчание.
- Риса! – снова позвал я. – Что случилось? Ответь. Я знаю, что ты меня слышишь.
- Привет, – наконец ответила она.
- Почему молчишь? – опять короткое молчание. Но на этот раз не такое долгое.
- Просто не знала что сказать.
- Ты что-то хотела?
- Нет.
Весь разговор мне стал казаться, глупой игрой в молчанку. Она ничего не говорила, а я не пытался вытянуть из нее слова. Я вообще не понимал, зачем она мне звонит. Мы снова замолчали. Мы просто слушали дыханье друг друга. С одной стороны в этом было что-то эротическое, вслушиваться, как ее спокойное дыхание щекочет мне ухо. Мое возбужденное воображение само собой стало рисовать различные картины. Я видел, как она обнаженная подходит ко мне и садиться на колени. Мое вожделение явно проявлялось в вдруг ставших тесными штанах. Ее белоснежная кожа была такой нежной, словно под моими ладонями были воздушные облака. Я хотел ее прямо сейчас и прямо здесь. Хотелось окунуться в океан, который она мне открывала.
Я нервно сглотнул, в горле пересохло и слюна, словно пересохший ручеек, направилась к моему измученному голодом желудку. Ладони мои вспотели настолько, что на трубке остались маленькие капельки пота.
- Это все? – хриплым голосом спросил я.
- Я хотела с тобой встретиться.
- Зачем? – перспектива встречи меня не воодушевила. Нужно было дописывать статью, а если придет Риса, то не думаю, что смогу закончить ее к завтрашнему дню. Особенно после того, как только что возбудился, всего на всего от ее голоса.
- Да так просто, поговорить хотела. Ну, тогда ладно, пока, – я даже не успел слово вставить, как уже в трубке послышались короткие гудки.
Какого черта она звонила, если потом так резко оборвала разговор, который не понятно на какую тему шел. Иногда я никак не мог понять действия Рисы. Ну да ладно, сама во всем разберется, а мне еще предстоял долгий и неаппетитный разговор с моим завтраком. Или с обедом? Отложив телефон, предусмотрительно выключив его, я преступил к трапезе.
Я где-то читал, что при стрессе нервные клетки или как их называют по-научному, нейроны, тормозят свою деятельность и отдыхают. И при этом снижается активность всего мозга. Естественно, человек становиться раздражительным, в некоторых случая даже агрессивным. Все это я чувствовал в себе, когда, уже расслабившись, решил насладиться своей невкусной едой.
Резко оглянувшись на источник шума, я увидел его. Молодой парень с поникшим лицом и пустым взглядом смотрел на лежавший, на полу поднос. Это был Рун Мусаки, учился на отделение искусств в нашем университете. Поняв, что тем, кто побеспокоил меня, был именно Рун, я успокоился. Сердиться я на него не мог, потому что знал причину его состояния.
Я расскажу тебе его историю. Я хочу, что бы ты знала ее. И возможно поймешь, что по сравнению с нами его история действительна ужасна. Начну я свой рассказ с самого начала.
Рун Мусаки, родился 23 сентября в день празднования праздника Хиган. Если обратиться к памяти и покопаться в ней хорошенько, то на ум приходит, лишь одно определение этому дню. День осеннего равноденствия и уважения предкам. Если дословно перевести слово «хиган», то получается «тот берег», т.е. тот мир, куда ушли наши предки и где поселились их души. Да, не хотелось бы мне иметь что-то общее с такими праздниками. Возможно, именно дата рождения определила всю судьбу Руна.
Семья, в которой он родился, была очень богатой. Они занимались толи торговлей антиквариатом, толи просто имели большую финансовую компанию. Точно я не знаю, но поговаривали, что в три года Руна отправили в Европу, где он рос и учился. В тринадцать лет один знаменитый художник заметил в Руне большой талант и упросил родителей мальчика отдать его ему на попечение. Родители долго думали над таким предложением, с одной стороны все было бы просто замечательно: их сын - великий художник, покоривший весь мир. А с другой стороны семейные дела, которые после смерти родителей достались бы ему. Но, после долгих переговоров и просьб, дело было решено, и Рун поступил в закрытую школу при Оксфорде, по направлению «концептуальное искусство». Да, Рун был действительно одаренным ребенком. Его работы удивляли и восхищали даже самых строгих критиков.
Наверное, надо разъяснить, что такое концептуальное искусство, что бы ты поняла насколько это прекрасно. Сам я долго не мог понять, что он хочет рассказать в своих работах, пока не прочел гору материала.
Концептуальное искусство – от английского слова идея, общий замысел. Концептуальное искусство-это такое направление искусства, где фантазия художника не ограничивается какими-либо рамками или догматами. Можно сказать, что концептуальное искусство это молодой взгляд на живопись. Данное направление в художестве заимствует свои идеи из философии, феминизма, психоанализа, кино и политике.
Когда-то, читая это, я представлял себе лицо Руна и понимал, что это именно он. Его нельзя было понять, если ты не ощущаешь тех же чувств, что и он. Его работы всегда были наполнены тоской, одиночеством, грустью, но и в тоже время они несли какую-то близкую, родную теплоту. Когда я впервые увидел его работу, я был в шоке. Работа была выполнена в виде большого холста и изображения на нем. Я не могу сказать, что меня поразило больше, его стиль или манера исполнения. Меня удивила сама композиция изображенная им на огромном холсте. Одинокий человек, его силуэт, разносимый ветром. Все это было так проникновенно. Я чувствовал, как мой мозг запечатлеет каждый изгиб, каждый штрих на картине. Сам я не специалист в искусстве, а простой любитель, но даже мой не предвзятый взгляд уловил, то настроение, которое хотел передать художник. Именно после этой выставки я и познакомился с Руном. В то время он уже вновь вернулся домой к родителям и поступил в местный университет, хотя имел доступ в самые престижные университеты. Почему он так поступил, я не знаю, но я был рад, что познакомился с ним. Однако если говорить начистоту, то характер у него был несахарным. Возможно, все творческие люди такие. Иногда мы крепко ругались, и всегда была одна и та же проблема. Рун был эгоистичен и капризен, в нем брали вверх отрицательные черты характера. Именно по этой причине у него не было друзей. Но я все, же думал и верил, что он сможет подружиться с кем-то кроме меня.
Так прошел год. Однажды, я помню этот день даже сейчас, потому что он был очень важен для Руна, произошло что-то невообразимо замечательное. К нам в университет на факультет живописи, поступила молодая и очень красивая девушка. Мая Сако. Наша первая встреча произошла на совместной паре, по финансовому планированию. Спросишь, зачем художникам и журналистам такой предмет? Я отвечу: «Не знаю». Однако когда Мая вошла в аудиторию, она, словно стала ярче. От нее исходил такой теплый яркий свет, что мне показалось - к нам в аудиторию спустился ангел. Я не преувеличиваю относительно ее внешности. И это мнение не мужчины, который видит перед собой красивую женщину, а мнение человека, видящий перед собой другого человека. Она была грациозна и легка. Ее тело было идеально, даже под строгой, скрывающей практически все, одеждой. Я помню реакцию всей группы, на ее появление. Наступила тишина и больше тридцати пар глаз устремили свои взоры на нее. Я тоже замер. Она была такой красивой, и красота ее была не просто милой, а по-настоящему красивой. Ее голубые глаза, светились чистотой, добротой и как мне показалась, грустью. Пшеничного цвета волосы, развивались от небольшого ветерка, проникающего через открытое окно. Они завораживали. Хотелось прикоснуться к ним, почувствовать их запах, провести по лицу. Не знаю, почему но, мне показалась, что если я сейчас к ней прикоснусь, то она развеяться как лепестки сакуры, подхваченные ветром.
Мне стало интересно, кто она и как ее зовут. Конечно же, мои вопросы были удовлетворенны, потому как она спокойным, уверенным голосом назвала свое имя и свою будущую группу. Как же я был разочарован, когда выяснилось, что она перевелась на факультет живописи, а не на факультет журналистики.
И все же, я познакомился с ней. Мы очень быстро разговорились и подружились, и я решил пригласить ее к нам на вечеринку, которая готовилась в честь начала учебного года. Именно там они и познакомились. Рун и Мая.
Ты, наверное, помнишь сказку «Красавица и чудовище»? Тогда я подумал, что она именно про них. Рун был чудовищем: холодным, одиноким, гордым, не подпускающим к себе никого. А Мая - добрая, ласковая, красавица. Первые две минуты они просто смотрели друг на друга, и во взгляде каждого была искра, которая возможна и была искрой любви. Я был рад, что пригласил их обоих на эту вечеринку. Я понимал, что Мая сможет изменить Руна, он сможет быть другим.
Через полгода, состоялась очередная выставка Руна, в местном музее. И меня как члена журналистского клуба университета, в котором учиться знаменитость, отправили брать у него интервью. Перед тем как встретиться с самим Руном, я отправился в музей, чтобы посмотреть на картины. Как же я был удивлен, увидев вместо мрачных пейзажей, яркие и солнечные просторы. В каждой картине теперь присутствовали два человека. Молодой парень и молодая, красивая девушка. Это были они… Рун и Мая.
Тогда статься у меня вышла хорошая. Воодушевленный увиденным и услышанным от самого Руна, я писал и писал. В душе я радовался счастью этих двоих. Я был рад тому, что Рун, изменился. Не было уже того угрюмого, холодного, надменного богача. Мая смогла растопить в нем лед и проникнуть в самое сердце.
Однако судьба распорядилась иначе. Через полгода после выставки, Мая умерла от рака крови. Мир для Руна рухнул, разлетелся на мелкие кусочки, которые он уже не пытался собрать воедино. Наверное, вместе с Майей ушла какая-то часть души самого Руна. И это было видно по его картинам, на которых я вновь увидел одинокого человека.
После этой истории, я стал все больше и больше думать, о том, что в этом жестоком мире, нет ни чего, что могло быть вечным. Любовь Руна и Маи, была такой прекрасной, но не долговечной. Наша любовь была, идеальной, как мне казалась тогда. Но и она прошла. Почему? Почему все, что так дорого людям, проходит? Что заставляет, меняться людей? Зачем они рушат то, что у них есть? Вопросы, опять вопросы. Я думал, и думал, а ответ так и не приходил. Наверное, что бы понять любовь, нужно прожить не одну жизнь.
Видя сейчас перед собой, растерянного, убитого горем, Руна, я все больше запутывался во всех пониманиях, слова любовь. Это так сложно, даже сложнее той статьи, над которой я работаю. Непонимание, делает людей чужими. И сейчас я чувствовал насколько Рун, стал для меня чужим и далеким. Из-за чувства отдаленности, я не мог решить, что мне делать: помочь ему или, оставить в покое. Я прекрасно понимал, что для Руна, мои слова или же какая-то помощь, сейчас не будет, значит равным счетом ни чего. От этого мне стало тошно на душе. Противное чувство отвращения к самому себе, захлестнули меня. Подавляя поступающую тошноту, я отвернулся от Руна, и снова уставился в окно. Прости меня Рун...
На часах 12:00. Я снова у себя в квартире, и передо мной монитор компьютера. Руки словно заколдованные бегают по клавишам клавиатуры, а на экране смело, и быстро появляются слова. Вокруг тишина и покой, мысли собраны и упорядочены. В динамиках играет динамическая музыка Eiko Shimamiya. Абсолютно не представляю, сколько времени прошло, я просто пишу. Я словно хотел отгородиться от всего мира, забыться в материале статьи, которая, наконец, начала получаться. Пережитые мною сегодня события, глубоко запечатлелись у меня в мозгу, не давая покоя. Стремление убежать от них, теперь выливались в прекрасную работу над статьей.
Уже стемнело, плохо вижу клавиши, приходиться включить свет. Смотрю в нижний правый угол экрана компьютера, 18:45. Ого, сколько времени прошло. Целый день я потратил на то что бы написать статью. Однако я был рад, что она, наконец, была готова, и теперь можно было расслабиться. Но расслабившись и дав свободу мыслям, я снова вернулся к сегодняшнему утру. Меня опять затошнило. А может у меня просто проблемы с пищеварение? Я хотел так думать. Признавать свою жалкость, было больно и страшно…
И все же я был трусом. Я не смог помочь парню, которого избивали мальчишки старше него. Я не решился помочь своему другу, который нуждался во мне, и возможна мое внимание спасло бы его от не минуемого разрушения самого себя. Я действительно был жалок. Все это время я убегал от этого. Не хотел признавать свою трусость.… Наверное, это и есть настоящий я.
23:00. Ночь. Ее темнота и тихое дыханье, убаюкивает. И лишь ели слышный голос, и короткие фразы, рассеивают иллюзию спокойствия.
Из последних шести часов я практически ничего не помню, лишь пустой длинный коридор больницы, и то, как я сломя голову мчусь по нему. Как бы я потом не старался вспомнить что со мной было, после того как я закончил статью, вспомнить что-либо, так и не получилось. Голова словно в тумане, а на душе тяжело. Последнее что я помню, это, как проснувшись, я в полусне ответил на звонок. Звонили с мобильного Рисы, но эта была не она. Говорил мужчина. Я потер глаза, в попытке прийти в себя. Слов я его понимал, он что-то говорил, а я его не слышал. Лишь когда я услышал ее имя, меня словно током ударило. Я попросил его говорить громче и рассказать что случилось. Я не шевелился…Я не моргал…Я не дышал.… А потом этот пустой, длин коридор, который казался мне черной дырой, которая меня засасывала в никуда.
Я бежал и бежал, не чувствуя ни чего. Боли не было, чувств тоже. Когда приходит боль, человек, инстинктивно что бы защититься от нее, отключает все свои чувства - обаяние, осязание, слух, все. И я тоже отключил все в себе, что бы не чувствовать ни чего.
Риса…
Как же я был глуп и ничего не замечал…
Риса…
Почему ты сразу мне все не рассказала?
Риса…
Прости, что меня не было с тобой.…
Риса….
После встречи с тем самым врачом, который мне звонил, я абсолютно опустошенный сидел в коридоре на скамейки, и думал. В голове крутились его слова: она умерла, мне так жаль, примите мои соболезнования. Да к чему мне были его фальшивые соболезнования? Его слова были лишь пустым звуком, в темном коридоре больнице. Что он мог знать, про нас с Рисой? Ничего. Я и сам ни чего о нас не знал.
Теряя близкого человека, люди всегда, вспоминают различные истории из совместной жизни. А я не мог так. Мне не чего было вспоминать о Рисе. О тебе я мог думать чесами, и в памяти моей было столько замечательных моментов, из моей прошлой жизни, что хватило бы на целую книгу. А вот с Рисой у нас не было ни чего. Если припомнить все наши встречи и те моменты, когда мы были вмести, то возможно воспоминаний хватило бы всего - лишь на не большой альбом. Но мысль о том, что теперь ее нет, с жесточайшей силой давила на меня. Я думал, что по логике, ни чего такого я не должен чувствовать, ведь Риса, по сути, ни чего для меня не значила, лишь девушка для удовлетворения плотских желаний, но мне было больно...
Первые минуты спокойствия и шока прошли, уступив место боли и отчаянию. Мне казалась, что я остался абсолютно один на всей земле, что весь мир разрушен, а я единственный выживший. Наверное, именно так и чувствует себя Рун? Пустым, одиноким, несчастным, беспомощным, жалким…
В два часа ночи я вернулся домой, уставший, и изнуренный. Спать не хотелось, мне было даже страшно закрывать глаза. Образ Рисы, упрямо стоял перед глазами. Раздевшись, я залез на кровать с ногами и, подобрав их под себя, уставился в окно. Огни ночного города, ярко светили, отблески фонарей отражались на снегу, делая его кремовым. Город спал.…Как и Риса. Теперь она спала вечным сном…
Я все думал и думал, пытаясь разобраться в своих чувствах, а время все шло и шло, и незаметно для меня ночь сменилось утром. Яркий ослепительный шар, поднимался из-за горизонта, принося в этот мир новый день.
Когда взошло солнце, я понял.… Наконец понял, что чувствовал к Рисе. Я не испытывал к ней тех чувств, что и к тебе, все было на другом уровне.
И речь здесь шла не о том люблю ли я Рису, или нет. Дело было во мне. Именно я был причиной, почему ты ушла от меня, громко хлопнув дверью, почему Риса оставила меня в этом мире, а сама ушла в другой, куда я не смогу попасть. Я был тем, кто не смог забыть прошлое и жить настоящим. Даже сейчас, когда я пишу все это, я обращаюсь именно к тебе, к моему прошлому. Риса погибла из-за моих воспоминаний, которые следовали за мной как тень. Я думал это Руну необходимо измениться, но меняться нужно было не только ему. Всю жизнь я прожил как в бутылке, не давая возможности другим приникнуть в нее. Мое отрешенное состояние, привычка плыть по течению жизни, постоянная оглядка назад, и самое худшее, что было во мне, это желание вернуть все, что было у меня в прошлом. Даже Риса, была для меня чем-то абстрактным, не осязаемым, оттого что я боялся впустить ее к себе бутылку, в которой я прятался. Но теперь прятаться было не от кого. Я был один. Все оставили меня. Теперь я всего на всего один из миллиона членов общества, которое я так сильно ненавидел. Все мои рассуждение об обществе и личности, были прикрытием истинных чувств, которые я испытывал.
Последнее что я тебе хочу сказать, это то, что я ни когда не хотел быть тем, кем был на самом деле. Возможно, когда ты все это прочтешь, ты опять усмехнешься, и скажешь что я болван. Но именно этот болван не смог отказаться от прошлого, в котором была ты.
И таков конец моей истории, длиною в один день…
Конец.
-
-
12.01.2009 в 22:11-
-
13.01.2009 в 09:33-
-
13.01.2009 в 14:01Второй рассказ уже пишется. Но думаю, что еще не скоро его свет увидит. Слишком большой он у меня получается. Но как напишу так сразу сюда.